Неточные совпадения
— Я сам — неудачник. Трижды ранен, крест имею, а жить — нечем. Живу
на квартире у храпоидола… в лисьей шубе. Он с меня полтораста целковых взыскивает
судом.
На вокзале у меня украли золотой портсигар, подарок
товарищей…
Только один из воров, седовласый человек с бритым лицом актера, с дряблым носом и усталым взглядом темных глаз, неприлично похожий
на одного из членов
суда, настойчиво, но безнадежно пытался выгородить своих
товарищей.
От островов Бонинсима до Японии — не путешествие, а прогулка, особенно в августе: это лучшее время года в тех местах. Небо и море спорят друг с другом, кто лучше, кто тише, кто синее, — словом, кто более понравится путешественнику. Мы в пять дней прошли 850 миль. Наше
судно, как старшее, давало сигналы другим трем и одно из них вело
на буксире. Таща его
на двух канатах, мы могли видеться с бывшими там
товарищами; иногда перемолвим и слово, написанное
на большой доске складными буквами.
— Женщина эта, — говорил
товарищ прокурора, не глядя
на нее, — получила образование, — мы слышали здесь
на суде показания ее хозяйки.
— Я видел
на суде, как
товарищ прокурора всеми силами старался обвинить несчастного мальчика, который во всяком неизвращенном человеке мог возбудить только сострадание; знаю, как другой прокурор допрашивал сектанта и подводил чтение Евангелия под уголовный закон; да и вся деятельность
судов состоит только в таких бессмысленных и жестоких поступках.
Когда подписан был протокол, Николай Парфенович торжественно обратился к обвиняемому и прочел ему «Постановление», гласившее, что такого-то года и такого-то дня, там-то, судебный следователь такого-то окружного
суда, допросив такого-то (то есть Митю) в качестве обвиняемого в том-то и в том-то (все вины были тщательно прописаны) и принимая во внимание, что обвиняемый, не признавая себя виновным во взводимых
на него преступлениях, ничего в оправдание свое не представил, а между тем свидетели (такие-то) и обстоятельства (такие-то) его вполне уличают, руководствуясь такими-то и такими-то статьями «Уложения о наказаниях» и т. д., постановил: для пресечения такому-то (Мите) способов уклониться от следствия и
суда, заключить его в такой-то тюремный замок, о чем обвиняемому объявить, а копию сего постановления
товарищу прокурора сообщить и т. д., и т. д.
— Конечно!
Товарищ пишет — дело скоро назначат, приговор известен — всех
на поселение. Видите? Эти мелкие жулики превращают свой
суд в пошлейшую комедию. Вы понимаете — приговор составлен в Петербурге, раньше
суда…
— Ну-ка, брат, — говорил один щегольски одетый гусляр своему
товарищу, дюжему молодому парню с добродушным, но глуповатым лицом, — ступай вперед, авось тебе удастся продраться до цепи. Эх, народу, народу-то! Дайте пройти, православные, дайте и нам, владимирцам,
на суд божий посмотреть!
Тогда полицмейстер начал о чем-то перешептываться с
товарищем прокурора («Оба у меня шампанское каждый вечер лакали!» — показывал впоследствии
на суде Кукишев).
Она не встречала подобного человека: ее отец был старик умный, нежный, страстный и бескорыстный, но в то же время слабый, подчиненный тогдашним формам приличия, носивший
на себе печать уклончивого, искательного чиновника, который, начав с канцелярского писца, дослужился до звания
товарища наместника; здесь же стоял перед ней старец необразованный, грубый по наружности, по слухам даже жестокий в гневе, но разумный, добрый, правдивый, непреклонный в своем светлом взгляде и честном
суде — человек, который не только поступал всегда прямо, но и говорил всегда правду.
Как-то раз я был приглашен экспертом в окружной
суд; в антракте один из моих товарищей-экспертов обратил мое внимание
на грубое отношение прокурора к подсудимым, среди которых были две интеллигентные женщины.
И
на суде — и этому, пожалуй, не поверили бы даже
товарищи, хорошо знавшие его холодное бесстрашие и надменность, — он думал не о смерти и не о жизни: он сосредоточенно, с глубочайшей и спокойной внимательностью, разыгрывал трудную шахматную партию.
На суде близость
товарищей привела Каширина в себя, и он снова,
на мгновение, увидел людей: сидят и судят его и что-то говорят
на человеческом языке, слушают и как будто понимают. Но уже
на свидании с матерью он, с ужасом человека, который начинает сходить с ума и понимает это, почувствовал ярко, что эта старая женщина в черном платочке — просто искусно сделанная механическая кукла, вроде тех, которые говорят: «папа», «мама», но только лучше сделанная. Старался говорить с нею, а сам, вздрагивая, думал...
И он шел в
суд, отгоняя от себя всякие сомнения; вступал в разговоры с
товарищами и садился, по старой привычке, рассеянно, задумчивым взглядом окидывая толпу и обеими исхудавшими руками опираясь
на ручки дубового кресла, так же, как обыкновенно, перегибаясь к
товарищу, подвигая дело, перешептываясь, и потом, вдруг вскидывая глаза и прямо усаживаясь, произносил известные слова и начинал дело.
В городе меня принимали радушно, я охотно знакомился. И из всех знакомств самым основательным и, правду сказать, самым приятным для меня было знакомство с Лугановичем,
товарищем председателя окружного
суда. Его вы знаете оба: милейшая личность. Это было как раз после знаменитого дела поджигателей; разбирательство продолжалось два дня, мы были утомлены, Луганович посмотрел
на меня и сказал...
От нечего делать принял он приглашение одного из своих бывших
товарищей — ехать с ним
на лето в деревню; приехал, увидал, что там делается, да и принялся толковать — и своему
товарищу, и отцу его, и даже бурмистру и мужикам — о том, как беззаконно больше трех дней
на барщину крестьян гонять, как непозволительно сечь их без всякого
суда и расправы, как бесчестно таскать по ночам крестьянских женщин в барский дом и т. п.
Безобразные, гадкие песни, майданы с картежной игрой под нарами, несколько уже избитых до полусмерти каторжных, за особое буйство, собственным
судом товарищей и прикрытых
на нарах тулупами, пока оживут и очнутся; несколько раз уже обнажавшиеся ножи, — всё это, в два дня праздника, до болезни истерзало меня.
Едва только «Коршун» бросил якорь, как с обоих военных
судов прибыли шлюпки с офицером
на каждой — поздравить с приходом и предложить услуги, если понадобится. Это обычная морская международная вежливость, свято соблюдаемая моряками всех наций. Каждое военное
судно, стоящее
на рейде, приветствует приходящего
товарища, а капитан пришедшего
судна в свою очередь делает первый визит капитанам стоящих
на рейде
судов.
— И если стать
на эту точку зрения, то я должен бы не спешить
на помощь
товарищу, а думать о собственном благополучии. Многие адмиралы одобрили бы такое благоразумие, тем более что и правила его предписывают… Но все вы, господа, конечно, поступили бы точно так, как и я, и наплевали бы
на правила, а торопились бы
на помощь бедствующему
судну, не думая о том, что скажет начальство, хотя бы вы знали, что оно и отдаст вас под
суд… Не правда ли, Ашанин?
Балбинский взял
на руки большую корзину и с тоской взглянул
на окно…
На четвертой станции жена послала его в вокзал за горячей водой, и тут около буфета он встретился со своим приятелем,
товарищем председателя Плинского окружного
суда Фляжкиным, уговорившимся вместе с ним ехать за границу.
Экипаж, посланный
на всякий случай к поезду железной дороги, привез двух официальных лиц — судебного пристава т-ского мирового съезда Михаила Николаевича Христофорова и
товарища прокурора т-ского окружного
суда Леонида Ивановича Невского.
— Он подделал бланк своего
товарища графа Потоцкого
на вексель в десять тысяч рублей. Тот заплатил, но сообщил об этом командиру и офицерам. Полковник был сейчас у меня. Я отдал ему для передачи Потоцкому десять тысяч и умолял не доводить дело до офицерского
суда. Сейчас поеду хлопотать у военного министра. Он, надеюсь, пожалеет мои седины, не допустить опозорить мое имя…
Товарищ прокурора, молодой человек в высоком воротничке и с усиками, вообще странно похожий
на обвиняемого, уже давно старался привлечь
на себя внимание
суда. Он ерзал
на стуле, привставал, почти ложился грудью
на пюпитр, качал головою, улыбался и всем телом подавался вперед, к председателю, когда тот случайно взглядывал
на него. Очевидно было, что он что-то знает и нетерпеливо хочет сказать.
Несмотря
на протест
товарища прокурора,
суд постановил принять измененную редакцию. Когда это определение
суда было объявлено, Александр Васильевич, садясь
на стул, громко в лицо
суда проговорил...
Оставалось, по мнению
товарища прокурора, разделенному и следователем, допросить княжен Маргариту и Лидию Дмитриевну Шестовых, для чего Карамышев, по совету Невского, и препроводил дело при представлении
на распоряжение прокурора т-ского окружного
суда. Таким образом, князь Александр Павлович Шестов был признан жертвою гнусного преступления.
—
Товарищи! И за наши ясли нам нужно ухватиться изо всех наших сил. Владелец этого дома упирается, хочет дом удержать за собой, подал
на нас в
суд, но мы этого дома все равно ни за что не отдадим. Лучше уж воротим те тысячу восемьсот рублей, что он заплатил за этот дом.
— Нет, не виновна! — звучным голосом прочел старшина присяжных заседателей ответ
на предложенный
судом вопрос и бросил полный состраданья взгляд
на стоявшую за решеткой у скамьи подсудимых, с опущенной низко головой, с грудным ребенком
на руках, между двух солдат с ружьями у ноги арестантку. Почти все одиннадцать
товарищей последовали его примеру.
Ведь не могут же русские люди нашего времени — я думаю, что не ошибаясь скажу, чующие уже, хотя и в неясном виде, сущность истинного учения Христа, — серьезно верить в то, что призвание человека в этом мире состоит в том, чтобы данный ему короткий промежуток времени между рождением и смертью употребить
на то, чтобы говорить речи в палатах или собраниях
товарищей социалистов или в
судах, судить своих ближних, ловить, запирать, убивать их, или кидать в них бомбы, или отбирать у них земли, или заботиться о том, чтобы Финляндия, Индия, Польша, Корея были бы присоединены к тому, что называется Россией, Англией, Пруссией, Японией, или о том, чтобы освободить насилием эти земли и быть для того готовым к массовым убийствам друг друга.